Лето было невыносимо скучным. И все из-за того, что родители резко взбунтовались и просто потребовали, чтобы Петуния была дома хотя бы весь август. Спорить с ними девушке и так весьма надоело - ей казалось, что она только и делает, что бьется головой об стену. И это, знаете ли, самое неприятное, что делала девушка.
Но все же мисс Эванс провела просто чудесные два месяца с подругами, бывая то у одной в гостях, то у других. Девушки ездили по пригородам, нашли местечко, где последнее, что делают, так это проверяют документы, а еще съездили на целых два концерта каких-то групп. Ну и Петунья впервые купила себе две помады! Одна, правда, красная и очень уж выбивающаяся на ее бледном и худом лице, но все же ей очень уж хотелось устроить какой-то подростковый бунт и вот он произошел.
Конечно же, вспоминая о том, как прекрасно прошло время да грея сердце о том, что под кроватью в коробке лежат две черные футболки с непонятно чем изображенные, но купленные как напоминание о тех концертах. Однако каждый день с этим засыпать не получается, в голову то и дело лезут мысли, что вот оно, единственное, что вообще запомниться. О, девушка была абсолютно против такого расклада, но что она могла сделать - сама придумать не могла.
Однако она завела какую-то подругу, что была знакома Эванс еще в детстве, но, по прошествии лет, только сейчас действительно пообщались. Девушки мирно гуляли по парку, говорили об учебе, даже мальчиков обсудили, но в целом это, конечно же, блекло на фоне предложений подруг Петунии сбежать, забиться в каком-то баре, перемолоть кости все, кто только встретиться на пути. Наверное, это проблемы с доверием, которое никак не может перешагнуть девушка, но и думать об этом она тоже никогда не хотела, так что лишь тихо продолжала сравнивать своих своевольных подруг и эту обычную старую знакомую.
Петуния возвращается домой в восемь вечера. Если быть точнее, то она просто обязана быть дома в восемь вечера. И ей вновь не хочется спорить с родителями, которые, если честно, никогда не замечали того, что все же возвращалась она и позже. Кажется, что им вполне хватает ее громкого предупреждения о том, что дома и шагов по лестнице в свою комнату. Вроде и родные люди, но живут как будто через улицу. И всех это вполне устраивало.
Хотя в самом начале они даже пытались позвать ее играть в какую-то настольную игру, но, как и многое другое, все решилось одним лишь скандалом. На следующий день все было так, как и было – мягкое сусюканье от матери, какие-то простые вопросы от отца. Вечером же ее никто не тревожил, даже если она сидела с ними на одном диване и смотрела телевизор. Обиделась ли она? Конечно! Она даже тысячу раз обиженно фыркнула наедине с собой, что с Лили они бы тысячу раз продолжили носиться и прочее. Обида вскипала и из-за того, что это время она могла не бесполезно проводить рядом с родителями, которым непонятно даже что было нужно от присутствия Петунии, а где-то еще, в веселье и с людьми, которые хотя бы замечали ее.
Итак, проснулась, поела, погуляла, куда-то сходила, волочилась из одного угла в другой, накручивала себя, ненавидела все вокруг, возвращалась домой, ложилась спать – вот типичный распорядок для мисс Эванс. Ужасное однообразие и бесщадное убийство времени.

Очередные вечер и ночь должны были потонуть в каком-то журнале или же учебнике по географии. И это и скучилось. Не было резкого падения рояля с неба, метеоритного дождя или какого-то мероприятия, что освещали бы по телевизору. Не было ничего, что могло бы скрасить вечер, так что Петуния уже минут пять пыталась вспомнить название чулков, которые не чулки, но и не колготки, для просто ужасного девичьего кроссворда.
Последнее, чего девушка вообще ожидала, так это попутку проникновения в ее комнату через окно. Она на втором этаже живет! Да и кому вообще придет в голову к ней лезть, так что вполне очевидно, что она приняла залезавшего за грабителя. Хотя хватило бы и того, чтобы она лишь немного внимательнее присмотрелась, что Петуния и сделала спустя пару мгновений, когда мысли успели пережить все возможные сценарии.
- Какого черта?! – не выдерживает Эванс, открывая свое окно и даже помогая залезть незваному гостю в комнату. – Двери еще существуют, Уилфред, и люди даже пользуются ими!
А что бы было, если бы ее комната не была угловой и с ужасно удобной трубой? Он бы просто подпрыгнул? А если родители заметят! Все же этот нянь, терпимость к которому довольно возросла, когда тот перестал быть ее нянем, был странноватым. Не таким, как ее сестра, иначе она бы спустила его вниз, а не помогла залезть, но все еще достаточно, чтобы считать чудаковатым.
Их отношения вообще не должны были даже существовать, по мнению Петунии. Как-никак там было много факторов, один из которых был возрастом, а всем ведь было известно, что и год может сделать кого-то стариком. Конечно же, пока тот был няней его старил не только возраст, но и этот род занятий, так что всякий подростковый бунт мисс Эванс был, по ее же мнению, абсолютно оправдан. Однако триумфальная встреча в баре, когда Петуния честно думала, что тот наябедничает ее родителям, сделала Уилфреда моложе и даже интереснее.
Но все еще недостаточно, чтобы тот влезал к ней через окно.
- Ты прячешься от кого-то? – предположила девушка, комично прикрывая рот ладошкой, но буквально через секунду восприняла это как единственную здравую мысль, так что продолжила распыляться: - Ты взял какую-то ссуду у плохих людей, не можешь ее отдать и теперь прячешься от них. О боже, сколько ты должен? У меня не так много осталось денег, но, думаю, что на побег хватит!
Денег хотя у нее точно не было, как-никак она нигде не работала, так что полностью жила на деньги родителей. Постыдно, но этим ее никто не упрекал, а сама Петуния лишний раз не задумывалась. А тут помочь было нужно обязательно и далеко не только из-за того, что сколько бы парень не был идиотом, своим хорошим знакомым (другом) она его считала. Все было проще – если его ищут, то вполне могли бы наведаться и в дом Эвансов.